кружочками? — между прочим поинтересовалась Маришка и улыбнулась.

Я вдруг окончательно проснулся и огляделся. Квартира была прибрана, на столешнице передо мной стояла вкусная еда. Девушка набросила на себя лишь мою рубашку и выглядела по-домашнему милой. Она ловко разделалась с помидором и посыпала его крупной солью. Затем отошла к раковине и быстро сполоснула посуду.

Передо мной оказалась свернутая птичкой бумажная салфетка.

— Знаешь, наверно это я должен был предложить тебе остаться тут. А не ты намекать мне на приглашение.

— Ты так думаешь? — хитро усмехнулась девушка и села на высокий стул напротив, прижав колени к груди.

Она смотрела на меня изумительными зелеными глазами, солнце играло в рыжих прядях, россыпь мелких веснушек украшала ее ключицы. И я понял, что хочу видеть ее тут часто. Не хочу оставаться один в стенах этой большой и неуютной квартиры. Особенно учитывая тот факт, что по соседству живёт долбанная пронырливая журналистка, которая вечно сует нос в чужие дела.

— Думаю. Если хочешь, оставайся здесь. Я распоряжусь, чтобы тебе выдали пропуск…

— Миша, у меня есть ключ, — напомнила девушка. — Я ведь твоя компаньонка и мне открыт вход в апартаменты Морозовых.

— Тебе будет удобно добираться до работы?

— Конечно, — отмахнулась Маришка. — Даже не думай об этом. Съемки часто проходят на этом же этаже. Транспорт тут совсем близко.

— Ты умеешь водить машину? — неожиданно спросил я.

Девушка хотела что-то ответить и вдруг помрачнела. Словно вспомнила нечто неприятное. Из комнаты будто ушло солнце. Меня затопило странным тягучим ощущением тревоги. Потом Маришка тряхнула головой и морок пропал.

— Что с тобой? — на всякий случай уточнил я.

— Все в порядке. Немного тревожно спала на новом месте.

Беседу прервал звонок в дверь, и я напрягся. Девушка же беспечно улыбнулась и соскочила со стула.

— Петр обещал завести кое-что из нужных вещей, — сказала она на ходу.

И я усмехнулся, поняв, что проживание Маришки было делом решенным еще до того, как я озвучил свое мнение по этому поводу. От такой мысли мне стало немного не по себе. Выходит, все женщины в моей семье умеют вить из меня веревки.

— Доброе утро, — раздался знакомый голос, который порядком меня удивил.

— Здравствуйте, — вежливо отозвалась компаньонка и вернулась в комнату нервно поправляя полу рубашки: — К вам гости, Михаил Владимирович.

В гостиную вошел Пожарский. Я покосился на него, и парень виновато пожал плечами:

— Прости, друже, что так внезапно. Я сумел убедить администрацию, что ты не станешь возражать, если я приду без звонка.

— Конечно, не стану, — я встал навстречу и протянул руку другу.

Тот крепко пожал мою ладонь и вполголоса уточнил:

— Я не помешал?

— Что ты, — я отмахнулся. — Всегда тебе рад. Чай будешь?

— Неужели морозовский? — оживился парень.

Я обошел барную стойку и вынул из ящика кружку, в которую плеснул напиток. Маришка же быстро юркнула в спальню. Наверняка девушке было неуютно стоять в таком виде перед чужим для нее человеком. Да ещё и парнем.

— Сам ухаживаешь за гостем? — поддел меня приятель и сел за стол.

— Слава небу руки у меня работают и могу обходиться без помощи, — ответил я. Поставил перед гостем чашку и налил отвар.

— Хорошо ты тут устроился, — осмотрел комнату Иван. — У нас квартира на четверть этажа и находится на десяток уровней ниже.

В его голосе я не услышал зависти или обиды. Просто констатация факта.

— Отец получил право выбирать апартаменты после более старых семей, — пояснил Иван в ответ на мой удивленный взгляд.

— Я и не знал, что тут была очередность.

— Еще какая. Я слышал, что Воронцов хотел выкупить ваш этаж и даже предлагал Владимиру огромную сумму.

— И чем ответил мой отец?

— Предложением заходить в гости, когда Владимир Морозов не будет занят отдыхом на крыше.

— Отец у меня умеет пошутить, — фыркнул я. — Или остро поддеть. Тут как посмотреть.

— Ты говоришь о нем в настоящем времени, — заметил парень.

— Я уверен, что он не погиб, — спокойно сказал я и добавил, — и надеюсь, что отец однажды вернется, чтобы рассказать о своих приключениях.

Пожарский ничего не ответил. Лишь без слов пригубил напиток и вернул кружку на стол. Повисло неловкое молчание, которое нарушила Маришка.

Девушка вошла в комнату, облаченная во вчерашнее платье, поверх которого накинула большое уютное худи.

— Я встречу Петра внизу. Он обещал подъехать с минуты на минуты.

Пожарский нехотя отвел взгляд от моей компаньонки и уткнулся носом в кружку.

— Что не так, друже? — спросил я, когда мы остались одни. — Прости, что говорю об этом, но я вижу, как ты смотришь на девчонку. Будто она тебе на хвост соли насыпала. И я заметил это с вашей первой встречи.

— Тебе показалось… — начал было парень, но я его прервал:

— Послушай, твоя воля сейчас ничего не говорить. А я больше не стану спрашивать про это. Но может так статься, что потом окажется поздно. Ты ее за кого-то принял? Или был знаком с ней раньше?

— Все как-то очень странно, — парень замялся, словно подбирая слова, рассеянно провел ладонью по заплетенным косичкам на голове. — Я видел девушку, похожую на нее, когда был еще совсем мальчишкой. И когда встретил твою компаньонку, то не мог поверить, что это она. Но…

— Ей нет и двадцати лет, — напомнил я. — В детстве ты мог увидеть ее разве что младенцем. Да и она тогда не была девушкой. Скорее, ребенком.

— Я верю своим глазам, — бросил друг хриплым голосом и взглянул на меня исподлобья. — И узнал ее… ту девушку.

— Быть может она родственница той, кого ты запомнил в детстве. Маришка росла в приюте, а потом ее забрал староста из нашей деревни, чтобы растить как дочь. Затем позвали в барский дом, где она помогала по хозяйству. Про ее родню мне ничего не известно.

— Я думал об этом, — мрачно согласился парень. — Забудь. Это не важно,

Он криво улыбнулся и продолжил:

— Хотя наверное ты и прав. Скорее всег, мне просто показалось. Мало ли похожих рыжих девок. Не бери в ум.

Я бы поспорил, но решил оставить эту тему. Было очевидно, что Пожарскому было неприятно говорить об этом. Раз он решил, что не стоит продолжать, то к чему упорствовать.

— И почему ты надумал съехать из семейного особняка? — сменил тему Иван. — Вернее, как тебе удалось вырваться?

— Считаешь, что мне повезло? — удивился я вопросу.

— Еще бы, — Иван обвел руками пространство. — Это же Снежинск Град. Здесь люди снимают квартиру, чтобы хотя бы на несколько часов ощутить себя богатыми. А тебе выделили целое крыло. Да еще и компаньонка приехала, чтобы скрасить твое одиночество. Если это ссылка, то дай мне инструкцию, как выбить из отца такие же условия.

— Попробуй двинуть ему в морду, — вырвалось у меня, и я тотчас прикусил язык.

— Ты с братом поругался? — помрачнел парень и я кивнул. — И насколько серьезно? Хотя…

Пожарский покачал головой и взорвался хохотом:

— Набил морду князю и оказался в хоромах. Хорошее наказание!

— С чего ты взял, что я ему набил, а не получил в ответ, — пробурчал я.

— Потому что у тебя нет ожогов. А насколько я знаю, Морозов старший владеет огнем. И достаточно силен в своей стихии.

От слова «старший» меня вдруг покоробило. Но я тотчас взял себя в руки.

— Любой старший в поколении владеет силой, которая превосходит всех других в роду, — продолжил Пожарский. — Так распоряжается судьба. И если старший гибнет, то второй по старшинству обретает большую мощь. Хотя, насколько я знаю, твой дядя Александр хоть и был младшим братом, но мог заткнуть за пояс твоего отца. Может у вас в семье все не так, как у всех нормальных ведьмаков.

— Мда, — протянул я, делая вид, что не удивлен, но у меня не вышло.

Пожарский хмыкнул и хлопнул меня по плечу.

— Мой отец поделился со мной этим, когда я опять не смог побить его на тренировке. Сказал мне, что не стоит переживать, что моя сила не может перебить его энергию. Но дал хороший совет.

Парень наставительно поднял указательный палец и произнес:

— Любую силу можно перебить упорством и терпением. Мастерство дает больше, чем мощь.

— Сильно сказано, — согласился я и вздохнув добавил, закинув в рот несколько ломтиков помидора:

— Жаль, что отец не учил меня ничему.

— Ну ты набил морду старшему брату, — протянул Иван, и лицо его вдруг засветилось как колокол в день Спасителя.

— Не говори об этом никому. Пожалуйста.

— Обещаю, что не скажу, — парень осенил себя священным